Другой Урал - Страница 14

Человек решил присесть и просушить кеды. Нет, он, конечно, заметил этот низовой ручей; столько полазал по Уралу, не студент зеленый все-таки. А вот перепрыгнуть — увы, не дотянул. Опять таки, не студент уже, не студент… Дерн под ногами мягко ушел, и он по середину икр увяз в размытом лесном грунте, состоящем преимущественно из опавшей хвои и мелких веточек.

Кеды, хлюпнув, вывалили языки и пристроились на горячей стороне большого валуна. Тщательно отжав, человек пристроил носки на молоденькой сосенке, вылезшей из голой скалы. И прокололся — негромко попросил:

— Потерпишь, маленькая? Я недолго, сейчас они быстро — на солнышке, да на ветерке… Ладно?

Место вытекло оттуда, где находилось большую часть своей жизни, и заинтересованно нависло над человеком, ничего не предпринимая. Заметить это человек мог — и, конечно, заметил. Но до сознания его сигналы эти не дошли; впрочем, дойди они, ничего бы не изменилось.

Мигнуло солнце (просто-напросто тучку пронесло. Случайность, какая может быть связь? Что, тучка специально подошла, зная заранее о моем намерении поминдаль-ничать с сосенкой? Нет, конечно), зашипели на ветру тонкие, как чертежная калька, полосочки кожицы на соснах (да это просто ветер дунул чуть сильнее), снялись с места и молча ушли в глубь леса две какие-то птицы (одна метрах в тридцати, эта еще ладно; но вторая-то — в доброй паре сотен! Это что, теперь за каждой птицей следить? Нет уж, увольте, отнимать у авгуров хлеб!), метрах в тридца-ти-сорока, на солнечной стороне горы выпал из нависавшего над откосом закрайка камешек. Конечно, эрозия. Что ж еще.

Естественно, были и куда более явные знаки. Когда мир дернулся, потревоженный процессом вытекания Места на нашу сторону, у человека сердце пропустило удар, и воздух вдруг подзастрял в трахее упругим комком; в этот момент на считанные терции изменили тон кузнечики, чуть слышно цыкавшие отовсюду. Человек заметил и то и другое, но никакого внимания не обратил. …Ох, какой же воздух! Хоть пей!.. — переглатывая, подумал человек.

Не зря в «Технике Безопасности» у всех народов, кто долго живет в лесу, не первым, но и далеко не последним пунктом числится: «Не открывай рта в лесу без нужды! Тем паче — в незнакомом!» Но человек был современным, мыслящим и не верил в бабушкины сказки, а равно в НЛО, снежных людей и всемирные масонские заговоры. Конечно, он слышал об этом суеверии, так же как и о том, что на заре цивилизации люди не только старались помалкивать в лесу, но и кормили парным мясом озера, привязывали к скалам звериные хвосты и беседовали с духами под мухоморную настойку.

Человек, деликатно поссав в стороне, вернулся на середину площадки. Вытянул из рюкзака тугой рулончик «туристского коврика», щелкнул проволочным (а опытный турист-то!) зажимом и прилег в неплотной тени сосны, сложив ноги на горячем валунке.

Место, решившись умереть в случае проигрыша, нанесло удар. Человек лежал, наслаждаясь поднимающимся от нагретых скал теплом. Убаюкивающий запах муравьиной кислоты, подсохшего мха, горячей хвои. Сухого, теплого камня. Легкая, ленивая река мыслей. …Этим скалам миллионы лет… Нет, сотни миллионов, Урал очень стар… Это граниты, интересно, или гнейсы какие-нибудь… Хотя тут море было — или нет? Тогда осадочные должны быть. Эх, сейчас Кольку бы Косарева сюда, просветил бы меня, темного гуманитария… Человеку было очень приятно думать о старом приятеле, о том, что будет здесь через очередной миллион лет, о том, какая же в городе суета; и как он завтра, выйдя по долине Тыелги к грунтовке, не торопясь дойдет до Новоандреевки, а там по трассе вернется в санаторий на Тургояке. …А еще не хотел путевку брать. Н-да. На самом деле не знаешь, где найдешь… С удовольствием вспомнил свой маршрут — не заезженный Большой Таганай, куда не по разу сходил уже весь университет, а довольно оригинальный — по восточному берегу Тургояка, поднялся на Варганову гору, по Малому Уралу, а потом через Малый Таловский на Большой. Жаль, ничего из ряда вон, конечно, не встретил — а студенты, прошлым летом лазавшие по Таловским курумни-кам, мно-ого чего наплели. …Аж ретивое взыграло, — добродушно хмыкнул про себя человек. — Эх, молодо-зелено, наплели, разыграли. А может, и впрямь что почудилось, а потом под пивко у костра и раздулось в Нечто. Да чего там, сами такие же были…

Место легко победило человека, но не удивилось и не обрадовалось. Вопрос, кому быть едой, а кому едоком, решился — остальное неважно. Точнее, ничего другого просто нет, но это уже дело вкуса. То, что в страхе забилось в самую глубь тела человека, было вырвано и раздавлено Местом. Выбрав то, в чем нуждалось, Место втянуло это и снова замерло, не обращая внимания на остатки трапезы. Впрочем, это только видимость. Точнее, невидимость — человек ничего не заподозрил. Что-то приблизилось к чему-то, на миг слившись воедино, затем «воедино» разделилось снова, но одна из частей унесла с собой кусочек другой, вот и все — хотя и это слишком сложно и такое же дело вкуса, как и все вокруг.

Отдохнув, человек поднялся и какое-то время наблюдал за странным явлением — ветерок все ходил и ходил по кругу, медленно неся первые паутинки. Хлопнув себя по коленям, человек поднялся, потрогал кеды. …Высохли. Ух, задубели-то… Размял — какой, однако, приятный запах. Детством, футболом, летними каникулами. Лагерем. Походами… Проверил носки. Высохли.

— Ну, вот и все, маленькая, спасибо, — сказал человек сосенке, одновременно ловя себя на ощущении, что из него словно выталкивается что-то, как будто вместе со словами из горла вылетали какие-то бесплотные комочки.